«Наука – и особенно космология – исподволь покушается на богословскую концепцию сотворения мира из ничего, хотя его представители заявляют, что конечная цель науки почти достигнута и очень скоро будет построена окончательная теория, объясняющая все и вся. Такое заявление сделал, например, С. Хокинг в своей знаменитой речи 1980 года под названием «Виден ли конец теоретической физики?» (См. «Логос и Космос», стр. 167). А позднее он повторил это заявление в своей книге «Краткая история времени», где он говорит, что окончательная теория позволит нам познать Божественный разум.

Как считают христианские правоверные: «Хокинг предрекает конец научного развития», то есть наука остановится, когда откроет все законы, которые могут объяснить мироздание без ссылок на трансцендентное измерение бытия. Это, по Хокингу, будет познанием Божьего разума, ведущим, в конечном счете к осознанию избыточности Бога, так как идея Бога больше не нужна, если мир объясняется изнутри себя самого, а законы, открытые таким образом, составляют абсолютные свойства мира и поддерживают его существование. В конечном счете доктрина crеatio ex nihilo была бы «развенчана», или, точнее, оставлена, поскольку мир не нуждался бы в сотворении: он просто существовал бы по своим законам». (См. «Логос и Космос», стр. 168).

Анализируя стремление Стивена Хокинга создать «БОТ» (См. С. Хокинг, «От большого взрыва до черных дыр. Краткая история времени», М. , 1990), Ганс Кюнг отмечает: «...Хокинг, исполненный просветительского оптимизма, обещал в своем бестселлере «Краткая история времени», создать единую большую теорию, которая не просто объяснила бы отдельные данные опыта, но и позволила бы нам «замысел понять (замысел) ум Бога».

«Название выражало уверенность ученого в своих силах и при этом содержало иронию: такой обобщающей «теорией всего» мир сам объяснил бы себя, а Бог, как Творец мира, стал бы не нужен. Если бы мир был полностью замкнут, если бы он не имел особенностей и границ, если бы он весь мог быть описан с помощью обобщающей теории, то физика сделала бы понятие Бога избыточным. Однако, легче было найти впечатляющее сокращение (ТОЭ или БОТ), чем создать саму теорию, которая смогла бы объединить все физические силы.

В представлении Хокинга о мире – замкнутом в себе универсуме без границ и начальных условий – не должно быть, в отличие от старой теории «большого взрыва», никаких «особенностей», которые бы позволяли Богу иметь полную свободу в установлении начальных условий и законов универсума. «Разумеется, у него [Бога] еще оставалась свобода выбора законов, которым подчиняется Вселенная. Но, их на самом деле не так уж много; существует, возможно, всего одна или несколько полных единых теорий – быть может, даже всего одна. Например, теория гетеротической струны, которые были бы непротиворечивыми и допускали существование таких сложных структур, как человеческие существа, способных исследовать законы Вселенной и задавать вопросы о сущности Бога».

Далее Ганс Кюнг подчёркивает: «Хокинг обладал, правда, достаточной трезвостью, чтобы констатировать, что, каковы бы ни были гениальные уравнения, применимые ко всему в мире, они еще не создают реальности всего этого, и все равно остается открытым вопрос, почему вообще существует вселенная: «Даже если возможна всего одна единая теория – это просто набор правил и уравнений. Но что вдыхает жизнь в эти уравнения и создает Вселенную, которую они могли бы описывать? Обычный путь науки – построение математической модели – не может привести к ответу на вопрос о том, почему должна существовать Вселенная, которую будет описывать построенная модель» (Ганс Кюнг. «Начало всех вещей», Москва, Библейско-Богословский институт, 2007, стр. 35).

Однако же, надежды Хокинга на построение БОТ, которая сможет ответить на вопрос, почему вообще есть универсум, не оправдались. Вышло совсем иначе, в 2004 году Хокинг в одной из своих Кембриджских лекций сообщил, что он прекратил поиски БОТ.

Ганс Кюнг, ссылаясь на Карла Поппера, также указывает: «Естествоиспытателей больше занимает анализ данных, фактов, феноменов, операций, процессов, энергий, структур, развития – и по праву. Но и богословы и философы, если они того желают! – вправе заниматься вопросами первых или последних толкований смысла и целеполаганий, ценностями, идеалами, нормами, решениями и позициями. Радует то, что сегодня все больше естествоиспытателей признают, что они не в состоянии предложить окончательных истин, истин в последней инстанции. Сегодня они больше чем когда-либо изъявляют готовность пересматривать занятую однажды позицию, а порой и вовсе отказываться от первоначального взгляда: «trail and error» – «пробы и ошибки».

А вот философ Б. Канитшейдер (См. «Eshatkeinen Sinn Grenzenzuverwischen», интервью в журнале Spektrum der Wissenschaft, novenber 1995, p. 80-83) замечает по этому поводу: «С другой стороны, богословы и философы тоже должны быть в диалоге с естествознанием, быть смиренными и самокритичными. Ибо и они, стремясь в силу профессионального долга к истине веры, не обладают этой истиной заранее и в окончательном виде. Они тоже должны все время заново искать истину, могут, как и все люди, лишь приближаться к ней, должны учиться на «пробах и ошибках» и быть готовыми пересмотреть свою точку зрения. Также и в богословии, если оно желает быть наукой, а не бесплодным догматизмом, принципиально возможны изменения проекта, критика, ответная критика и исправления. Богословы не должны облегчать положение естествоиспытателей в споре, внося в дискуссию аргумент от авторитета, устаревший во всяком случае в эпоху Просвещения, и ссылаясь на то, что Библия, папа Римский или решения соборов якобы непогрешимы и не подлежат обсуждению».

Согласовывая разногласие между естествознанием и религией, некоторые западные богословы, в том числе и Ганс Кюнг предлагают следующий подход: